Много восприятий по поводу этого произведения. Первое – я начал читать его сначала просто подряд, потом понял, что я погружаюсь в свою же реальность того времени, поскольку мы с Борей практически… Он меня старше на два месяца… Я просто начал смотреть по датам, которые отмечены там, и думать, а что я в это время делал. Ну, на самом деле, по стилю это просто как книжка на каждый день – ее можно раскрывать на любой странице и просто читать. Для меня лично была не важна последовательность событий, я читал с любого места и просто, можно сказать, даже наслаждаться Бориным стилем. И потом я начал понимать, почему его первый большой проект, который мы делали вместе, называется «Наблюдатель». Потому что Боря как наблюдатель существует, и он не влипал в ситуации в этой армии как обычно, у него сохранялось то, чем я всегда восхищался. Потом я подумал, что можно использовать это как книгу гаданий. Вот такие простые соображения.

А потом еще я заметил там на одной странице – я себе заложил даже специально – само Борино отношение к книге такое. Оно здесь есть. Да… «Хватит, хватит, хватит! Это бессмысленная вереница диалогов. Этот скотский рокот зимний. Пора остановить все. Завтра передам тетрадь родителям». Вот.

Т.е. вы как раз не хватались за армейский контекст? Не проходили так сквозь книгу?

Совсем! Потому что, во-первых, у меня был свой армейский контекст, у меня был свой опыт. Я просто не два года служил, у меня была военная кафедра, но шесть лет раз в неделю я отдавал, и потом еще три с половиной месяца лагерей, которые, в принципе, то же самое. Я за это совершенно не хватался. Мне больше нравится Борино… вот его общекультурные какие-то рассуждения и стихи вот эти, ну, которые он читал. Он же рассказывал про этот роман, когда мы в театре Васильева тогда еще в 87-ом году, или в 86-ом познакомились, и стихи эти я знал, про одуванчик, про все это. Это я знал. И тут они в контексте романа возникли как часть повседневной жизни. Я подумал, вот это правильно. Борина способность реальность превращать в искусство и как-то свойственная и мне, собственно, нас и объединяет. Конечно, мне вот эти армейские приколы… у меня бывало и пожестче, и по-разному, т.е. это тема неисчерпаемая. Но если только про армию, это было бы обычно. Хорошо, что здесь еще есть много другого всего.

Со своей стороны могу добавить, когда у меня были вот эти лагеря, я в это время занимался рисованием. У меня есть куча работ, которые я до сих пор выставляю, но я сейчас не готов выставлять на серьезных выставках те, которые были созданы в лагерях, или во время военной кафедры. Я тогда делал работы небольшого формата, не холсты. И тоже остался у меня такой материал. Не такой обширный, как этот, не талмуд такой, а…

Получается, такое прохождение через жанр книги, которую, в принципе, нельзя назвать ни дневником, ни каким-то потоком сознания прустовским, оно подвигло вас на этот тип чтения, или дело здесь в восприятии реальности?

Во-первых, мне вообще свойственно… я очень редко последние пятнадцать лет читаю любую книгу от начала до конца, если только нет крайней необходимости, допустим, при учении. Здесь последовательность обязательна просто внутри, иначе просто не поймешь для чего. Потом у меня чтение как игровой процесс тоже – это для меня уже просто давно стало таким …

Книга для художника?

Да. Она просто может быть, и в нее заглядывать можно. В ней нет такого навязчивого чего-то, ну, бывает, когда засасывает или может отпихнуть тебя так, что тебе и не надо всего этого. А «Записки» эти можно открыть, посмотреть, что написано, – очень приятно.

Я думаю, она может прозвучать совершенно неожиданно, как когда-то фильм «Трактористы-2», во всех киосках позиционировался… а нет, не «Трактористы-2», а «Дзенбоксинг». Он позиционировался, как супербоевик, лежал такой. Я запомнил, как купил кассету такую на вокзале. Эта книга точно так же может сработать, т.е. можно и обозначить, как произведение из армейской жизни, и люди ухватятся. Большинство мужчин России, которые первым вопросом говорят «А ты где служил?» Они могут, кстати, с удовольствием… Можно и прорекламировать таким образом. А более образованная часть населения найдет в ней что-то свое концептуальное и прочее разное.

Еще вопрос. Несмотря на то, что автор здесь подписан как Никита Ильин, эта книжка собирается издаваться…

Вот, кстати, мне немножко… Я бы издал ее просто: Борис Юхананов, там, «Записки молодого солдатика» и без окончания, когда, там, его куда-то по непонятным причинам… Хотя, можно и так.

А что вам помешало в этих добавлениях?

Да мне не помешало, но зачем это? Зачем? Не понял. Может быть, это был такой стилистический ход из 80-х. Не знаю. Мне кажется, это лишнее. Немножко мистификация какая-то. Не знаю.

Мистификация в этом ходе?

Ну, да. Не знаю, а может так даже лучше, на самом деле. Надо так надо. Боре виднее, что делать со своей книжкой.

Т.е. с Никитой диалог не сложился, а разговор шел все равно через Юхананова, я правильно поняла?

Да.

(Уже когда диктофон был выключен, Гарик сказал, что можно издать таким же черным томом, как духовную литературу. Первый домашний тираж книги выглядел очень аскетично, с черной текстурной обложкой без каких-либо подписей.)