Оперный сериал из пяти эпизодов, шесть композиторов, девять номинаций на «Золотую маску» — «Сверлийцы» представляются совершенно новым взглядом на то, как создавать театр. Масштабный театральный проект, который практически невозможно привезти на гастроли, увидели в записи зрители «ТЕАРТа» благодаря совместной инициативе Форума и проекта фестиваля «Золотая Маска» «Видеопоказы лучших российских спектаклей». 

14 октября, после показа пяти частей оперы состоялось обсуждение со зрителями. Художественный руководитель Электротеатра, режиссёр и автор спектакля Борис Юхананов и музыкальный руководитель Электротеатра, композитор первого эпизода Дмитрий Курляндский рассказали о том, каково это — делать революцию в российском театре. Модератором встречи выступил куратор, театровед и музыкальный критик Дмитрий Ренанский.

Постановка по одноимённому роману Юхананова о фантастической Сверлии — яркий пример того, как свободна творчества рождает исключительно талантливые и ни на что не похожие проекты. 

ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ О КОНТЕКСТЕ СОЗДАНИЯ «СВЕРЛИЙЦЕВ»

Наши коллеги и зрители из моей родной Беларуси благодаря «ТЕАРТу» погружены в современный европейский и русский театр. Тем не менее контекст, в котором существуют «Сверлийцы» в России, нужно лишний раз обозначить. Я счастлив, что «Сверлийцы» были показаны в Минске не только потому, что это просто выдающееся произведение искусства, но ещё и очень важный художественный проект и свершение всей российской академической музыки 2010-х годов. 

В 2010-х стало окончательно понятно, что сформировался культурный проект под названием «Новая русская музыка» или «Новейшая русская музыка», который созидался на протяжении предыдущего десятилетия. В этом процессе принимали участие многие композиторы «Сверлийцев», в частности, Дмитрий Курляндский и Борис Филановский. При этом парадокс заключался в том, что этот мощнейший культурный проект «Новой русской музыки» по большей части реализовывался совсем не там, где академической музыке было в принципе свойственно существовать: ни на филармонической, концертной или оперной сцене, которые, за отдельными редкими исключениями, «Новой русской музыкой» практически не интересовались.  «Новая русская музыка» прорастала на территориях либо институций современного искусства, либо на территории кросс-дисциплинарных площадок, вроде платформы Кирилла Серебренникова. 

В 2013 году Борис Юхананов вместе со своей командой выиграл конкурс на должность худрука Московского драматического театра имени Станиславского, который он в рекордный срок превратил в тот самый «Электротеатр Станиславский». Этот театр стал домом для Нового европейского театра с момента открытия своих дверей под руководством Юхананова. Я напомню, что в первые годы здесь прошли премьеры спектаклей Теодороса Терзопулоса, Ромео Кастеллуччи, Хайнера Гёббельса. Кстати говоря, спектакль Гёббельса «Макс Блэк» был показан в Минске на фестивале «ТЕАРТ» пару лет назад. Одновременно «Электротеатр Станиславский» стал домом для «Новой русской музыки». Это уже потом, на знаменитом Holland Festival прошла премьера оперы Бориса Юхананова «Октавия. Трепанация». Уже потом Владимир Раннев получил «Золотую Маску» за свою оперу «Проза» в «Электротеатре Станиславский», которую он не только написал, но и поставил как режиссер. 

Однако начался оперный проект Электротеатра со «Сверлийцев» в 2015 году. Это был флагманский проект Электротеатра — оперный сериал, который объединил ведущих российских композиторов того времени и стал их общим групповым портретом.

ОПЕРНЫЙ СЕРИАЛ: ПРИРОДА ЖАНРА И ЕГО УНИКАЛЬНОСТЬ

Борис Юхананов: Изначально я писал текст «Сверлийцев» как роман-оперу. И вот там, внутри этого романа, вдруг возникает конкретно эта форма либретто, написанная уже в стихах. Эта опера звучит как бы в будущем, условно говоря, в 3000 году. Она каким-то странным образом всосала в себя наше недалекое будущее и недалекое прошлое. Конечно же, это изначально симбиоз романа и оперы был принципиален для меня. 

Опера так устроена, что любой уважающий себя сверлиец (мы все к ним относимся) может перемещаться во времени и оказываться в прошлом, настоящем и будущем. Более того, это очень важное состояние сверлийской экзистенции, которое выражается в том, что Сверлия постоянно гибнет, но погибнуть никак не может. 

Работать с живым композитором и с новой музыкой для театра, а не с классическими произведениями, — это особенный опыт. Это постоянный диалог, развивающий театр. 

Дмитрий Курляндский: У меня, конечно, более локальная функция, потому что Борис Юрьевич — создатель всей вселенной Сверлии. А композиторы — это такие локальные агенты, которым достались отдельные её части, и они поселились на страницах этой эпопеи. 

У Бориса Юрьевича в 2012 году предстояла презентация выхода романа-оперы «Сверлийцы». Мы к тому времени уже пару лет как были знакомы, работали над проектом «Стойкий принцип» в школе драматического искусства. Борис Юрьевич попросил меня для презентации написать несколько музыкальных номеров, которые оформили бы саму презентацию. Я взялся за роман и впервые его прочитал. В общем, это был долгий путь к пониманию, потому что это действительно объём невероятный: не в количестве текста, а в количестве этой новой информации, новых образов и нового понимания материала, который на тебя выливается со страниц. 

Так я начал писать хор за хором, арию за арией, мы стали понимать, что выходит 45-50 минут целостного музыкального произведения, которое уже стало требовать сценического воплощения. И тут Борис Юрьевич подключил команду, которая впоследствие становится частью Электротеатра. Собственно, так и родилась первая опера.

Я тогда немного испугался. Понял, что, возможно, я всю эту эпопею просто не осилю в связи со сжатыми сроками. А это пять с лишним часов музыки, которую нужно было написать и поставить практически за полтора года. Вот тогда и родилась это предложение: я из композитора превратился в куратора.

Тогда и решил, вот тех самых взращенных нулевыми композиторов, которые на тот момент могли претендовать на звание классиков новой русской музыки, стоило объединить в одном крупном проекте и сделать первый русский оперный сериал. И я пригласил для участия своих товарищей. Для многих этот цикл стал очень важным опытом в собственной творческой лаборатории. Та свобода самовыражения, которую Электротеатр предоставил композиторам, во многом раскрепостила их.

Борис Юхананов: Моё взаимодействие с музыкальной составляющей началось даже еще раньше. Свой первый важный для меня спектакль «Наблюдатель» по пьесе Лёши Шипенко я посвятил истории и реальному жизнетворческому пребыванию в рок-музыке России. Этот спектакль, к сожалению, видело не так много людей, потому что он проходил в форме открытых репетиций. Он шёл в конце восьмидесятых годов, премьера состоялась в Берлине. Тогда было очень много исследовательской работы, в частности, мы очень сошлись с Курёхиным, Башлачёвым и другими.

Те далекие легендарные питерские времена оказались мне очень близкими и стали триггером судьбы, благодаря которому я по-особенному стал вслушиваться в музыку, всматриваться и стремиться к живому общению с людьми, в которых она растёт, развивается и существует. Я нашёл свою стаю.

КАК ПРОИСХОДИЛА РАБОТА НАД «СВЕРЛИЙЦАМИ»

Борис Юхананов: Диалог с композиторами строился так: я читал вслух тот фрагмент текста, который предоставлялся вниманию и будущей работе. Сидел рядом с композиторами, проводил экскурс по тексту со всеми моими бешеными рассуждениями. В процессе работы обнаруживал все нюансы текста. Делал я это с удовольствием, потому что во мне режиссёр, писатель, и поэт неразрывны. После чего я говорил: делай как хочешь. 

Музыка начинала сочиться по каким-то новым жилам, новым нервам, оказывалась в совершенно другой логике. Композиторы обнаруживали новые связи, которые меня поражали. 

Дмитрий Курляндский: Я не хочу заглядывать в лабораторию каждого композитора, все по-своему работали с текстом. Это довольно заметно. 

У меня опыт сотрудничества с режиссёрами не такой большой, как у Бориса Юрьевича. Но в его спектаклях важно то, что ни один элемент постановки не обслуживает другой. Есть только целостное, неразрывное произведение. Всё это рождается на очень глубоком тесном диалоге, в котором рождается единое тело соавторов, они обретают общий контекст при всей разности понимания. Это та степень доверия, которое существует в Электротеатре, и на которой базируется его идеология. 

Борис Юхананов: Для меня очень существенна одна мысль Флоренского, связанная с различием между механизмом и организмом. Там, где механизм — каждая часть связана просто с последующей или предыдущей частью, а там, где организм — каждая часть связана с целым. И вот этот «театр полноты», который мы пытаемся разворачивать в разных стилистических режимах, при участии разных художников, связан с этой мыслью. Это формирует принцип работы, в котором можно питаться друг другом, но при этом погружаться в другие виды творчества, из которых складывается общий синтез театра.

Дмитрий Ренанский: Когда речь идёт об опере, почти всегда мы существуем в концепции театра интерпретации. Композитор написал, режиссёр поставил. Мы можем вспомнить очень мало примеров того, когда современный музыкальный театр сочиняется режиссером, как «Сверлийцы». А если режиссёр еще и либреттист, если придуманный мир создаётся со всеми участниками постановочный команды — это единственный возможный путь нахождения идеального сочетания между соединением музыки и театра. 

Борис Юхананов: Всё это я называю «новое процессуальное искусство». Та полнота, в которой может создаваться мир (а предметом театров является именно создание миров, а не интерпретация) меняет привычный уклад театра. 

Конечно, Электротеатр продолжает исследование нового процессуального потока, принципа внутри старого театра. Это не обязательно связано с дорогим стилем постановки или с роскошествами в деталях, которые позволяют себе художники, когда у них есть деньги. Это может осуществляться и без денег вообще, вот в чем парадокс. Это новые технологии производства искусства, процессуального искусства. 

КАК МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ СОВРЕМЕННЫЙ ТЕАТР?

Борис Юхананов: Мне кажется, надо расстаться с надеждой на деньги и помощь. Надо расставаться со всеми иллюзиями. Это не значит, что всего этого не будет. Но не надо создавать «Големов». Это пандемическое время очистит нас от иллюзий, освободит нас от всех чаемых нами перспектив и привычек. Поэтому так важно, чтобы продолжилось новоформатная революция в душе каждого из нас. Чтобы мы по-новому стали разбираться с инерциями дружбы и планов, которые сопровождают наше сознание. И тогда в этой обнуленной  ситуации мы начнём получать дары этого «пандемического времени». Учиться жить так, как выздоровевший человек лишается собственной болезни. Потому что болезнью настоящего времени оказывается наше прошлое. Эта ситуация даёт нам возможность выздороветь от прошлого. Однако надо выздороветь и от будущего, которое подразумевалось нашим прошлым.

Видео дискуссии